Депутат Государственной думы РФ от Самарской области Александр Хинштейн рассказал журналу «Первый», как отдельно взятая личность может повлиять на историю региона

Страна вступает в новый выборный цикл. Прошли выборы в местные Советы.
Не за горами выборы и в региональные парламенты, и в Госдуму. Время «итожить то, что прожил» – и законодателю, и его избирателям. Почему депутат – не профессия, а «образ мыслей и действия», каковы критерии эффективности «слуги народа» и чем будет лично отчитываться перед самарцами заместитель председателя комитета по безопасности и противодействию коррупции, член президиума Генсовета партии «Единая Россия» Александр Хинштейн, «Первый» узнал напрямую от самого Александра Евсеевича.

Борьба бюджета против авторитета

– Вы вчера проводили прием граждан. Наверняка не первый и не последний. Что выбивалось из рутины?
– Проблемы у людей всегда примерно одни и те же: неудовлетворенность работой органов власти, ЖКХ, нарушения закона. Единственное, надо отметить, меньше стало жалоб на работу правоохранительных органов. Думаю, это связано с определенными процессами по наведению порядка, с приходом нового руководителя УВД и очищением системы МВД от недостойных людей.

– Вы ведете статистику, чтобы потом делать сравнительный анализ?
– Конечно. И статистику ведем, и анализ есть. Ведь я один не в состоянии на личном приеме принять всех, кто хотел бы ко мне прийти. Ежегодно количество жалоб ко мне возрастает кратно. Например, за перовое полугодие делали такой анализ – у нас обращений примерно в 1,5 раза больше, чем в прошлом году. Для понимания: только в самарскую приемную поступает около 3000 обращений. Не считая тех, что поступают мне в Москву. А в целом ежегодно получаю около 8000 писем и обращений. Для сравнения: такой примерно объем корреспонденции от граждан за год поступает в губернскую думу. С каждым обращением приходится разбираться. В ручном режиме. Не просто какие-то формальные действия совершать, а заниматься тем, чтобы вопрос был решен, дело доведено до конца. К сожалению, в наших реалиях это возможно только тогда, когда сам этим занимаешься.

– Какие темы и адреса с приема взяли под свой личный контроль?
– Например, тема промышленного самостроя в частном секторе. Пришла пара из Железнодорожного района, муж с женой, которые рассказали, что на соседнем с их участком построена… автобаза! Некая фирма, которая занимается дорожной техникой, дорожным строительством, имея большой парк машин, самосвалов, купила участок в десять с лишним соток на частной территории – понятно, оформленный под ИЖС, дальше самозахватом прирезали себе землю, которая раньше была у министерства обороны, а потом оформлена на федерацию, и построили там практически промышленное предприятие. Показали мне фотографии: вся эта «красота» – встык с нормальными домами. Показали переписку с 2011 года. Им пишут «да, действительно, незаконно», «направили в адрес», «предприняли меры», «наказали», «внесли представление»… Меж тем промпредприятие и ныне там. Как с гуся вода. Роспотребнадзор, который приезжал для пробы воздуха, обнаружил пустую площадку – техника на время их визита куда-то испарилась.

– Нет самарского Митволя, который бы подогнал бульдозер да и снес бы… А вот как вы эту проблему собираетесь решать?
– Если это федеральная земля, то ее в судебном порядке, как незаконно занятую, может истребовать Росимущество. Если эта земля не федеральная, тогда будем по-другому бороться. У меня ведь очень простая методика: беру всех должностных лиц, от которых зависит решение вопроса, и мы все выезжаем на место, желательно без всякой предварительной подготовки. Иногда мы даже адреса не называем – для чистоты результата.
Вот жители Промышленного района жалуются, что в их домах находится много нелегальных мигрантов. Понятно, что если я заранее в районный УФМС сообщу, по приезде никаких мигрантов не найду.

Стопами Ван Хельсинга

– Вы пишете на сайте о ручном управлении. О том, что обращения граждан – свидетельство, что власть на местах не дорабатывает. Камень комментария отлетел в огород сити-менеджера Олега Фурсова. Как вы считаете, власти Самары действительно не дорабатывают, или вы просто перегнули с «фигурой речи»?
– Я вам скажу, только вы ведь не напечатаете…
– Обязательно напишем!
– Я отвечу вам вопросом на вопрос. Скажите, почему после всех публичных заявлений и призывов масштабы точечной застройки начали только возрастать? Почему после четырех лет борьбы по сносу объектов потребрынка, которые городские власти вели с моим участием, эта работа была практически свернута? Почему в тех местах, на которых мы сносили, к примеру, на перекрестке улиц Авроры и Аэродромной, вдруг снова возникли стихийные рынки? Вот эти вопросы кому адресовать?
А было снесено в общей сложности 4000 таких объектов. У нас были уникальные ситуации, когда один и тот же киоск – в Железнодорожном районе – восстанавливался после снесения четыре раза! Ночью сносили, утром он появлялся. Потому что, извините за выражение, его прикрышовывали местные сотрудники полиции. Шли настоящие войны, людям пробивали головы, подрядчиков травмировали…

– Но прежде чем стали пробивать головы, предприниматели выходили с челобитными к властям – просили дать возможность кормить граждан, которые могли приобретать у них продукты по приемлемым ценам… Заявляли, что готовы работать в цивилизованном формате, – только поддержите.
— Я с предпринимателями общался, поверьте, обращалось ко мне множество их, защищая свой бизнес. Им все задавал вопрос: «Почему нельзя сделать ровно то же, но цивилизованно?» Ведь стихийные рынки – это всегда еще и грязь, антисанитария. Почему этого не происходит в Самаре? Потому что с предпринимателя этого никто не требует. Потому что предпринимателю, торгующему незаконно, без оформления аренды и всех прочих документов, проще класть деньги в свой карман. И в карманы чиновника и полицейского, которые его бизнес крышуют. Я за то, чтобы никого не делать заложником «ларечных страстей». Я за то, чтобы Самара начала превращаться в благоустроенный город, в котором хочется жить. Можно и нужно вести бизнес цивилизовано. Ничто не мешает поставить нормальный павильон, благоустроить рынки. Так, как это должно быть. Раньше вся Москва, все станции метро были облеплены ларьками, как днище корабля ракушками-паразитами. Сегодня их попросту нет – убрали. Все. Я даже забыл, как они выглядят!
Когда я первый раз приехал на Пугачевский тракт в Куйбышеский район, стихийно собралась толпа негодующих жителей, более 200 человек. Там невозможно жить, потому что на пятачке более 100 киосков, запитанных по «воздушке» от их домов. Не осталось ни газонов, ни мест для детских площадок – все заставлено ларьками. При этом половина ларьков, скажем так, контролировалась районной властью, вторая – прокуратурой района. Прокурор ушел, а бывший глава сегодня баллотируется от КПРФ. Он написал заявление об уходе, которое сегодня висит у меня в рамке на стене в кабинете: «В связи с угрозами, которые идут в мой адрес со стороны депутата Госдумы Хинштейна, прошу уволить меня по собственному желанию».
Когда я приехал в районную администрацию в самый первый раз вместе с начальником УВД, прокурором, увидел, что документов на эти торговые места вообще нет. Спрашиваю, сколько вам надо времени, чтобы навести порядок? Два месяца, отвечает. Через два месяца все по-прежнему на нулевом уровне. «Уважаемый товарищ, как это понимать?» В ответ начинает откровенно хамить. Тогда я ему объяснил, что с ним и его административной карьерой будет. Результат – это заявление об уходе, которым я горжусь.

– Борьба с коррупцией напоминает уборку пыли в квартире: сколько не вытирай, назавтра все равно фронт работ обеспечен. Откуда берете силы на рутину? Есть ли в вашей депутатской деятельности какая-то положительная антикоррупционная динамика, которая заряжает энергией и драйвом?
– Что касается наведения порядка в прокуратуре, то поинтересуйтесь, сколько прокуроров районов, сколько руководящих работников аппарата за последние три года, с момента прихода нового прокурора области, освобождено от должности. Уже свыше 50! Еще более ста человек получили взыскания.
Я не веду детальный счет снятым «скальпам» коррупционеров. Но могу вам сказать, что только в ГУВД Самарской области после моего вмешательства было уволено 70 с лишним сотрудников. Самого разного уровня. Кстати, в самолете в Самару встретил бывшего руководителя следственного управления Горсткина, отставки которого долго добивался. Подсел ко мне: «Евсеич, ты не думай, я тебе не враг, я вообще собирался сам увольняться, поэтому то, что ты сделал…» «Так ты что, – говорю, – спасибо мне хочешь сказать?» «Ну да, я так сейчас комфортно себя чувствую…» Что ж ты, думаю про себя, тогда в Самару бегаешь, если тебе в Москве комфортно? Сидел бы себе в столице. Поди, есть на что. Мало найдется депутатов, которые бы не побоялись вступить в схватку с руководителем такого уровня. Хочу отметить, что г-н Горсткин, будучи еще руководителем Следственного управления, предпринял колоссальные усилия, чтобы меня хоть как-то «зацепить».

– Но ведь не у всех такая мощная поддержка на самом верху, как у вас.
– Слушайте, но ведь никто не родился с серебряной ложкой во рту. Если бы у меня папа был глава республики, губернатор, это была бы одна история. А у меня папа с мамой – инженеры.

– Ну тогда нам, региону, с вами повезло.
– Это вам с Николаем Ивановичем Меркушкиным повезло. А я тут просто помогаю… патроны подносить.
Неделю назад был в Новосибирске. И в эфире, не скрывая, рассказал журналисту о своем отношении к экс-начальнику полиции Самарской области Турбовцу, который ныне служит в Новосибирской области. (Напомним, на должность руководителя главного управления МВД РФ по Новосибирской области еще в феврале нынешнего года был назначен бывший глава ГУ МВД по Самарской области Юрий Стерликов. Замом у него был Николай Турбовец. Им он у Стерликова работает снова, но уже в Новосибирском управлении МВД. – Ред.)

– Такое ощущение, что вы за коррупционерами по всей стране бегаете…
– Вы знаете, оборотни бессмертны. К сожалению. Так что в какой-то степени я взял на себя функцию охотника за оборотнями, который ходит с осиновым колом и серебряными пулями и их добивает. Вот классический пример, который я часто привожу в интервью. Прокурора Октябрьского района Хальченко собирались уволить за нарушение прокурорской этики. Он, понимая это, сам быстро написал рапорт и уволился. Проходит несколько месяцев, и всплывает товарищ Хальченко… на рядовой должности в московской транспортной прокуратуре! Я позвонил руководству прокуратуры и поинтересовался, каким образом человека, в отношении которого проведена служебная проверка, выявившая факт нарушения этики, в кратчайшие сроки назначили на другую должность. Хальченко уволили и оттуда. А сегодня он проходит службу в Следственном комитете.

– В Самарской области качественно новый этап борьбы с коррупцией начался 3 октября 2012 года – после знаменитой первой пресс-конференции губернатора СМИ Самарской области, на которой он заявил о коррумпированных связях в органах власти и управления, которые мешают региону развиваться. За это время прошли чистки в бюрократическом «теле», в руководстве МВД региона. А третья – криминальные нефтеврезки – редко поднимается в СМИ. Есть здесь подвижки?
– Насколько мне известно, по нефтеврезкам пошла серьезная активизация работы. Сейчас происходит замена в службе безопасности Транснефти, поскольку в первую очередь это касается их, – криминальные врезки появляются при транспортировке нефти на магистральных маршрутах. Самарская полиция, МВД плотно взаимодействуют с службами безопасности Транснефти по пресечению подобного рода преступлений. Мы с вами понимаем, что эти преступления не будут существовать без самого серьезного прикрытия. Хотя бы потому, что похищенные ГСМ надо куда-то переправить. Понятно, что в этой схеме не могут не быть задействованы сотрудники самой компании и сотрудники охраны. Совсем недавно, когда накрыли очередную нефтеврезку… ладно, не буду раскрывать все оперативные тайны. Но могу вам сказать, что те руководители самарской полиции, которые сегодня не работают, имели самое прямое отношение к криминальным нефтеврезкам. И именно по этой причине реальной борьбы по пресечению этого криминального бизнеса не велось. Ныне ситуация кардинально поменялась, и я связываю это во многом с приходом нового начальника главка.
Вообще, я сторонник теории, что фактор личности является определяющим. Если есть человек, нацеленный на результат и заинтересованный в нем, то дело движется. Если нет – происходит «тяни-толкай», бумагооборот ради самого процесса.

– Вы по-прежнему как журналист участвуете в оперативных мероприятиях МВД?
– Хочу напомнить, что я еще зампредседателя комитета по безопасности и противодействию коррупции ГД РФ. Так что объем информации у меня большой – и как у журналиста, и как у депутата с допуском секретности, и как у одного из руководителей профильного комитета.

– А у нас в Самаре тема с киосками как-то будет дальше развиваться?
– При той политике, которую проводит нынешний департамент потребительского рынка, – нет.

– Будете бороться?
– Конечно. Как и с незаконной застройкой и всеми другими проблемами, которые мешают самарцам нормально жить.

Дороги, которые идут вглубь

– Самару любит большое количество людей, но все они, как только речь заходит об историко-архитектурном наследии областной столицы, четко разделяются на два враждебных лагеря: «ревнителей старины» и, соответственно, ее противников. А вы какую Самару любите? Правда, что вы приняли участие в акции интернет-ресурса «Другой город», и, как Том Сойер, красили заборы и фасады в старом городе?
– Правда. Сегодня вечером вот опять пойду. Мне акция показалась интересной и очень понравилась. Жаль, что из моих коллег никто этому примеру не последовал. Потому что когда зарабатываешь мозоли, ошкуривая стены, начинаешь по-другому относиться и к городу, для которого это делаешь, и к людям, которые здесь живут.
Самара для меня город совсем не чужой. Одна из задумок, которую хочу реализовать: отремонтировать дома в Самаре, принадлежавшие еще моему прапрадеду. Один дом на Пионерской я нашел. Поднял архивы, планы и был потрясен, растроган: в общем-то знал историю своей семьи, но не знал всей, если можно так сказать, исторической глубины своих самарских корней. Вот фотография 1912 года. Читайте: сделано в Самаре. Это мои прабабушка, прадедушки и бабушка маленькая у них на руках. Фамилия их была Шмелькины. Я для себя с огромным интересом обнаружил, что мой прапрадедушка и прадедушка были самарскими купцами первой гильдии.
Это очень серьезный статус, гильдии присваивали в зависимости от оборота денежных средств. В архиве сохранились бумаги, где прадед просил согласия на покупку дома и такое разрешение получил. Надеюсь найти еще документы и, если нам удастся реализовать еще один проект – Музей старой купеческой Самары, – передам их туда. Музей может разместиться в прекрасном памятнике деревянного самарского зодчества – доме Маштакова на Самарской улице. Именно его мы сейчас силами энтузиастов восстанавливаем.

– А самарские корни вы учитывали, когда сменили депутатский округ с Нижегородского на Самарский?
– Да. Для меня это было важно, потому что я вернулся туда, откуда когда-то вышла моя семья. То, что я делаю сегодня, я делаю во многом с оглядкой на своих предков, с мыслью, что хочу, чтобы они были мной довольны. 

Работать на результат

– Можно подводить предварительные итоги вашей депутатской деятельности?
– Да, скоро четыре года, как я депутат Госдумы от Самары.

– Чем сделанным за эти четыре года вы больше всего гордитесь?
– Мне трудно выделить что-то одно, потому что приходится заниматься разными вещами. Могу назвать объекты, которые появились на карте города, к которым я так или иначе приложил руку. Это первый в Самаре интерактивный музей, расположенный в восстановленной пожарной каланче на Хлебной площади. Это отремонтированный почтамт на улице Ленинградской. Это берегоукрепление в поселке Южный. Это общежитие Самарского технического университета, два бассейна, построенные в вузах, и третий – в педагогическом, который, надеюсь, будет сдан в октябре. К 23 февраля откроется отремонтированный военно-исторический музей ПриВО. Это и самарский кадетский корпус – первый в системе МВД России – создали здесь, в Самаре. Он – предмет особенной моей гордости, потому что много сил на него было положено. Потому что никто не верил в мой замысел, считали, что это нереализуемый «прожект» – на фоне сокращений в МВД создать новое структурное подразделение! Поверьте, это было непросто.
Конечно, фабрика-кухня, очень знаковый для региона объект. И, опять же, когда начиналась эта история, никто не верил, что мы найдем решение. А сегодня уже и забыли, что еще недавно это здание было под ударом.
Моя работа не сводится к тому, чтобы по приезде в Москву зайти в какой-то кабинет и о чем-то там договориться. Хотя и это тяжелая история: депутатов 450, регионов – 85, а бюджет не резиновый. Нарезать его поровну не получается. Но огромное количество времени, сил, средств, нервов уходит на массу подготовительных процессов.
Вот история о фабрике-кухне. Сперва была задача отстоять здание. Я инициировал иск прокуратуры в Москве к собственнику. Мы выиграли суд, и суд обязал собственника принять меры к обеспечению всех охранных мероприятий. Это означало, что далее его снести не удастся. Второй этап: здание в частной собственности, выделить средства на его восстановление невозможно. Мы вели долгие переговоры с собственниками. Они убедились, что после выигранного суда это здание – чемодан без ручки, восстанавливать и содержать его нет никаких коммерческих резонов. Давайте, говорю, меняться. И экс-министр имущественных отношений Юлия Степнова нашла вариант, по которому область возвратила себе здание фабрики-кухни, обменяв его на метры в административном новострое на Урицкого. Я участвовал во всех переговорах, а параллельно инициировал третий этап – убедить федеральное руководство Минкульта выделить средства. И решение министр Мединский принял непосредственно у стен фабрики-кухни в сентябре. Все, что я ему много раз рассказывал, оказалось правдой, он впечатлился. И гениальная идея сделать там филиал государственного Центра современного искусства принадлежала именно ему. Сегодня нет никаких сомнений, что этот объект будет восстановлен, из федерального бюджета уже выделены средства на проектную документацию, уже готов проект.

– В чем вы измеряете свою эффективность как депутата? Это может быть количество бюджетных рублей, привлеченных из федеральной казны на Самару – ваш округ?
– Да, причем, поскольку я ежегодно публично отчитываюсь перед избирателями о проделанной работе, сделать это будет несложно: сложить все отчеты. Правда, этот год еще не прошел… Могу назвать точную цифру: в 2012 – 2014 годах из федерального бюджета в регион было направлено 4,6 млрд рублей. У меня есть минимальная планка – привлекать не менее 1 млрд рублей в год. До конца моего депутатского срока эта сумма превысит 7 млрд рублей.

– Какие проекты 2015 года для вас являются ключевыми?
– Это проекты, связанные с восстановлением историко-архитектурных памятников в старом городе, – партийный проект «Историческая память». Завершим реставрацию костела на Фрунзе. Завершаются работы по восстановлению Строгановской церкви, Покровского собора, и еще два храмовых объекта, надеюсь, включим в программу на следующий год. Завершаются работы по восстановлению и реставрации так называемого «Дома губернатора»…
Или, например, старинное здание коммерческого клуба (ул. Куйбышева, 104), являющееся памятником федерального значения. Когда мне в 2011 году подарили настенные фотографии старой Самары, где был и коммерческий клуб, еще и в мыслях не было заниматься этим проектом. Стояло здание на ул. Куйбышева с 1997 года заколоченное, внутри сгоревшее, с порушенными перекрытиями, где жили бомжи. Стали думать, что с ним делать. Реставрировать? Для чего? Ведь чтобы восстановить, нужны колоссальные средства. Никто из федералов «не интересуется». Нашли схему – передать его самарскому институту культуры и дальше на базе этого объекта сделать культурно-досугово-театральный центр с рабочим названием «Дирижабль».

– В чем уникальность этого проекта?
– Я вообще сторонник прагматического подхода, который встраивает исторический объект в современную городскую жизнь, и он начинает активно эксплуатироваться: здание надо не просто реставрировать, красить фасад и приводить в божеский вид, а нужно наполнять новой сутью, людьми, жизнью.
Идеология такая: в здании, которое сегодня оформлено на институт культуры, в дневное время проходят репетиции и занятия студентов СГИК, а во второй половине дня оно переходит в руки студенческого самоуправления. У нас в городе огромное количество творческих молодежных коллективов, кого только нет!.. Там всегда будет сцена, открытое пространство в четыре этажа, целый этаж под различные выставки и биеннале. Создан координационный совет. Молодежное самоуправление будет все решать – сами себе и худсовет, и режиссер, и художник, и монтажник… Ни я, ни институт, ни Минкульт не будем в это вмешиваться. То есть мы одним махом решаем сразу три задачи: восстанавливаем дом в центре города, обеспечиваем институт культуры дополнительными площадями и создаем новую площадку, на которой самарская творческая молодежь будет себя реализовывать. Точка роста для всего города.

– Проект влетел в копеечку?
– 400 млн рублей из средств федерального Минкульта.

– Вы гений администрирования? В чем секрет?
– Да мне просто интересно работать на результат. Чтобы после меня что-то оставалось. И из Самары, и вообще из жизни я когда-то уйду. И мне бы хотелось, чтобы сын, внук, правнук, который наверняка у меня будет, так же, как я сегодня, смотрел бы на фотографию своего прапрадеда и рассказывал, как и что важного, полезного его предок Александр Хинштейн сделал.
Помню, как проходили в Самаре праймериз в 2011 году. Выходили на трибуну депутаты и отчитывались: принял участие в стольки-то заседаниях комитета, столько-то выездных мероприятий провел… А я сижу и думаю, как мне-то отчитываться? Рассказывать, что я сделал в Нижегородской области? Как-то не с руки, потому что самарцам фиолетово, что я там построил, восстановил и реконструировал свыше 250 объектов. А вот сегодня я могу выйти на любую площадку любого уровня и рассказать о сделанном.

Обманутых дольщиков не будет

– Довольны ли вы результатами работы с обманутыми дольщиками? Не будет ли эта проблема, как переходящее красное знамя, вручена следующему губернатору?
– Моя работа состоит из нескольких частей. Есть практическая работа, в основном, сосредоточенная в самарском регионе, поскольку еще несколько лет назад Самара, увы, была российским лидером – делила второе место с Московской областью. На тот момент в губернии насчитывалось 155 проблемных объектов. Вторая часть, не менее важная – законодательная. Проблема обманутых дольщиков появилась из-за неотрегулированности законов. А сегодня мы кардинально переработали федеральное законодательство в этой части. Полностью изменили базовый закон «Об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и иных объектов недвижимости». Уходя на летние каникулы, Госдума в предпоследний день приняла в третьем чтении закон, значительно ужесточивший требования к страховым компаниям. Скажу честно, вообще война была за этот закон, чего только не происходило! У меня есть два письма федерального Минстроя прямо противоположного содержания. Пришлось инициировать третье письмо, что закон поддерживается. Президент закон подписал. Напомню, что с 2014 года введено обязательное страхование таких объектов, и это закон, автором которого тоже являюсь я. Это системная работа.
Мы делаем абсолютно невозможной к использованию подложную схему строительных кооперативов, что сегодня, к сожалению, очень активно используют наши застройщики. Пайщик в отличие от дольщика полностью берет на себя коммерческие риски. Прописали очень жесткий ряд требований к застройщикам. Этой осенью мы примем окончательно поправки в Уголовный кодекс, которые вводят новые виды ответственности. Мы ввели особый порядок банкротства жилых домов, там где есть дольщики. Ввели механизм обязательного страхования, запретили все существующие обходные схемы, ввели дополнительную административную ответственность, которой не было раньше, вводим уголовную ответственность. То есть приняты решения, по итогам работы которых обманутые дольщики в том виде, в котором мы их знаем, появиться уже не могут. Но это если ты действуешь в правовом поле. А если ты покупаешь машину не в салоне, а на рынке, без документов и ПТС, с перебитыми номерами, не удивляйся позже, что у тебя ее придут и изымут. На сегодня человек, который покупает квартиру в рамках долевого участия, – защищен.
У нас осталась единственная проблема – банкротство застройщиков. Это то, что невозможно спрогнозировать и не допустить. Застройщик, как любой предприниматель, может стать банкротом. У нас прописано, что банкротство это тоже страховой случай и дольщик должен получить компенсацию. Проблема в том, что закон об обязательном страховании вступил в силу с 1 января 2014 года. А около 60% всей долевки в РФ начало строиться до этого времени. Сейчас, к сожалению, я вижу, количество банкротств по стране возросло. Меня эта ситуация сильно тревожит. Мы подготовили конкретные предложения по изменению федерального законодательства, я лично докладывал Дмитрию Анатольевичу Медведеву. Получил его резолюцию о дальнейшей совместной проработке темы совместно с правительством, Минстроем.

– В чем их суть?
– Мы хотим создать единый орган-санатор, то есть одну-единственную структуру, которая будет входить в арбитражные процессы, забирая проблемные объекты как застройщик, вести обязательное страхование всех договоров. И распространять страхование задним числом, – неважно, до 2014 года начал строиться объект или после. Будь любезен, застрахуй! Возложить эти функции на создаваемое Агентство жилищного развития. Оно будет иметь и свой банк, и свою страховую компанию. Это своего рода аналог Агентства страхования вкладов. Сейчас у нас идет серьезная работа в этой части в федеральным Минстроем. Понимаю, что это очень непростая история, но ее надо реализовывать, поскольку массовых банкротств нам, увы, не избежать: турбулентность в экономике, она повлечет за собой проблемы.
С начала года у нас уже более чем в два раза снизилось количество покупаемых квартир. Банки застройщиков не кредитуют. Крупные застройщики, у которых есть оборотные средства, эти времена переживут. А небольшие застройщики просто встанут. Уже начинают вставать. Если мне удастся максимально быстро реализовать свои инициативы, буду считать, что в этой части свою миссию выполнил.
Когда я начинал в конце 2006 года, это была нерешаемая проблема, которой никто не хотел заниматься. Для губернаторов она была обузой, и не было поручений президента и правительства. За время, которое я занимаюсь этой проблемой, нам удалось обеспечить жильем по России более 190 тысяч семей обманутых дольщиков. Это люди, которые или получили квартиру, и вернули свои деньги. Сейчас я сам себе удивляюсь, как сумел прыгнуть в этот омут с головой и выплыть.

– Вы ухитряетесь и законы инициировать, и по регионам ездить, и книги писать… Вы суперорганизованный человек с «встроенным» тайм-менеджментом?
– Я очень неорганизованный. А то, что успеваю делать сразу несколько дел, так это сказывается моя журналистская подготовка: когда тебе надо в течение часа выехать на место, а потом на машинку надиктовать текст, это учит и собранности, и конкретизации. Одно из главных умений в журналистике – умение вычленить главное. Сразу понять, что является сутью. О чем будет материал, что является новостью. Здесь такая же история: в каждом вопросе, которым занимаюсь, тут же вычленяю главное. А дальше нахожу путь, как эту проблему решить